Довольно-таки частенько в различных СМИ эпизодически слышны жалобы моих соотечественников музыкантов на тему так называемого «формата». Больная тема. Да, ныне у нас, в бывшем «Совке» данная тема весьма актуальна. Ощущаю сие на собственной шкуре. Но, будучи ненасытным меломаном, интересующимся не только новинками современной музыки, но и различными, зачастую неоправданно оставшимися за бортом мейнстрима раритетами, я пришёл к неутешительному выводу, что и за «бугром» эта тема была, и к несчастью есть, актуальна не менее. Каким образом я пришёл к таковому выводу? А вот каким. Слава Богу, благодаря Интернету, огромные пласты, скажем так, культурных слоёв, по различным причинам ранее недоступных для исследования и плесневевших в пыльных архивах, стали досягаемыми, и как ни странно, востребованным. Теперь, учитывая очевидный и неоспоримый факт ощутимого застоя в частности в современной рок музыке, что называется на безрыбье, пипл всё больше обращает свои взоры в прошлое. Так, доложу я вам, там, в запасниках, оказывается, ждут своего часа россыпи алмазов, жемчугов и прочих драгоценностей. Но я забегаю немного вперёд.
В 1970-ом году наша семья переехала из Сходни, где мы ютились в «однушке» в коммуналке, в Химки – в двухкомнатную «хрущёбу», в которой я до сих пор и проживаю. Спустя некоторое время после переезда, мною был обнаружен некий катушечный магнитофон с несколькими коробками «бобин». Даже в те времена сей агрегат выглядел допотопным, и естественно, что он имел ряд неисправностей. Тем не менее, меня он сильно заинтересовал. Родители разрешили мне попытаться его реанимировать. Методом проб и ошибок, в конце концов, мне это удалось сделать. И вот в один прекрасный день я приступил к прослушиванию имеющихся в наличии «катушек». Плёнка была, как сейчас помню, типа 1 и 2. Разница, по-моему, была только в толщине плёнки, но рвалась она, независимо от типа, с удручающим постоянством. Склеивалась лента с помощью ацетона или уксуса путём наложения друг на друга кончиков разорванных частей (скотча тогда не было, как такового). Итак, я приступил к воспроизведению записей. Главным образом это были по сто раз переписанные песнопения отечественных исполнителей, в основном так называемых бардов (Высоцкий, Визбор, Ножкин и т.д.), и на меня никакого впечатление сие не произвело. Но вот на одной «катушке» мною были обнаружены небольшие вкрапления «инородной» музыки. Видимо, фрагменты предыдущих записей по ряду причин остались не затёртыми. На меня эти волшебные звуки произвели неизгладимое впечатление. Я словно услышал сигналы из глубин космоса, от какой-то неведомой цивилизации. Среди обрывков каких-то полу эстрадных песен и «классических» рок-н-роллов на этой «бобине» оказались (как впоследствии выяснилось, ибо тогда я просто знать этого не мог) две песни TheBeatles с альбома «HardDay’sNight»: Непосредственно сама заглавная песня «A Hard Day’s Night» и Things We Said Today. Этот момент я помню, как сейчас, что и неудивительно, потому как с тех пор мир для меня, мягко говоря, изменился. Как будто где-то в недосягаемых закоулках моего «системного блока» произошло короткое замыкание, в результате которого он не сгорел, а просто стал работать иначе.
Чего-то меня только сейчас, как тугодума догнали запоздалые мысли…. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда… Возвращаясь в конец 80-х годов, помнится обстановка на рок-н-рольном фронте сложилась таковая, что властям этот бурлящий магмой вулкан сдерживать стало весьма затруднительно, и тогда «светлые умы» КГБ придумали простой и гениальный выход – создание рок клубов. Просто, как плавленый сырок «Дружба»: собрать всё это «неформальное отребье» под одной крышей; они будут всегда под контролем; друг с другом на почве «творческих разногласий» эти рокеры перегрызутся, и весь «фурункул» сам собой рассосётся! Как известно, первый рок клуб был создан в Питере, но лично я о его «внутренностях» знаю только понаслышке. Спустя некоторое время подобная организация была создана в Москве. На примере оного, а именно, так называемой Московской Рок Лаборатории, в первых прослушиваниях которой я имел честь непосредственно участвовать, я и постараюсь обосновать свои выводы. Как известно, прослушивания были закрытыми (в зале присутствовали только участники, и загадочное «жюри», а так же некие граждане неопределённой наружности). Так же ни для кого не является секретом, какие московские группы принимали участие: «Браво», «Звуки Му», «Николай Коперник», «27-й километр», «Ночной проспект», «Гулливер», «Цейтнот» и другие….По окончаниипрослушивания нас всех участников собрали, и, как сейчас помню, госпожа Опрятная, вместо ожидаемых оргвыводов, задаёт вопрос: «И что вы сами о своих выступлениях думаете?» Ну, и понеслось – взаимный говнополив…. Результат: всего лишь несколько команд существуют и по сей день, в том или ином виде, и с теми или иными достижениями, но большинство из них в лучшем случае, став «культовыми», вошли в анналы истории, а в большинстве своём – просто «аннигилировали». (В Питере, кстати, легализация рок андеграунда привела к более печальным последствиям: А. Башлачёв, М. Науменко, В. Цой, к примеру, земля им пухом) На протяжении десятка лет пресловутое бунтарское рок-движение в Совке достаточно быстро из голимой самодеятельности перепрофилировалось в относительно сносную (в смысле музыкального мастерства) попсню, слившись в «единое астральное тело» с «официальной», сначала советской, а затем российской эстрадой. И в результате получилось нечто среднее между говном и глиной…. На этой «благодатной» почве взросли различные говнопродюсеры, говнофабрики, говношансоны и прочая срань…. (Хотя не могу не признать, что в настоящее время у нас в Совке весьма высокопрофессионально научились играть, да вот только «пороху» в этом всём нет — один дым, за редким исключением….)
К чему я это всё? А к тому, что всё-таки в КГБ не дураки службу несли, дело своё знали!
